А.Л. Бем - О Съезде советских
писателей - Письмо первое [2]
В основу настоящей
статьи положены мои доклады о
Съезде писателей, прочитанные в Литературном содружестве в
Варшаве и в соединенном заседании
Союза русских писателей и
журналистов [в Чехословакии],
Русского свободного университета
и Чешско-русской едноты в Праге.
[prev.
in:] Меч, 9
декабря 1934, No 30.
Съезду
предшествовала не только
подготовка его состава, но и
идеологическая кампания.
Застрельщиком ее был Максим
Горький. Роль Горького в этот
подготовительный период
заслуживает особого внимания. Как
это ни странно, но Горький стал в
России знаменем литературной
реакции.
Трудно
понять, почему он добровольно взял
на себя охранительные функции и
роль блюстителя политической
лояльности и добрых литературных
нравов. Я не склонен в объяснении
мотивов поведения отдельных людей
непременно исходить "от
подлости". Думаю, и по отношению
к Максиму Горькому объяснения его
поведения надо искать в другой
области. В письме к П. Васильеву,
опубликованному в Литературной
газете (No 87) М. Горький жалуется
на свою тяжелую судьбу: "Мой долг
старого литератора, всецело
преданного великому делу
пролетариата, - охранять
литературу Советов от засорения
фокусниками слова, хулиганами,
халтурщиками и вообще паразитами.
Это - не очень легкая и очень
неприятная работа". Совершенно
верно - работа и нелегкая, и
неприятная, но зачем Горькому
нужно было на себя ее брать?
Во
исполнение этих своих "охранительных"
функций, М. Горький выступил в
советской печати с несколькими
статьями, вызвавшими в
писательской среде большое
возбуждение.
Прежде
всего - это статья М. Горького по
поводу Брусков Панферова. В
этой статье он выкинул лозунг "простоты
и ясности" в литературе. В силу
прямолинейности и склонности к
упрощению, М. Горький и в этом
вопросе так упростил проблему о
языке литературного произведения,
что всякое новаторство, всякое
искание новых путей в литературе
могло быть подведено под "фокусничество"
и "шарлатанство". Личное
мнение Горького, конечно, не могло
бы сыграть решающей роли в этом
споре. Но, к сожалению, слово
Горького стало в России
правительственной программой,
которой должны безусловно
следовать. Вот это-то
обстоятельство и делает роль
Горького столь тягостной в
советской России. И сам Горький,
очевидно, не желает этого понять.
Против слишком прямолинейного
призыва к простоте и понятности в
искусстве, грозившего стать опорой
литературной реакции, выступила
газета Литературный Ленинград.
Ольга Форш, писательница большой
языковой культуры, в статье О
капризе и новаторстве (8-го
апреля) указала, что развитие
литературы связано с поисками
новых форм, с экспериментаторством
в области языка. То, что кажется "капризом",
может в действительности
оказаться литературным
достижением. Ошибки в оценках
всегда возможны, ошибались даже
"первые люди страны". Нетрудно
понять, кого имела в виду Ольга
Форш, прибегая к такому
эзоповскому обороту. О. Форш была
поддержана М. Шагинян,
предупреждавшей, что "проволочные
заграждения пуризма" грозят
остановить дальнейшее
литературное развитие. Полемика
вокруг выступления М. Горького не
могла привести ни к каким
результатам. Его точка зрения была
признана правоверной Литературной
газетой, и дальнейший обмен
мнений был прекращен. Отныне -
писать "просто и ясно" стало
нормой, предписанной сверху.
Другое
выступление М. Горького касалось
литературных нравов. В статье О
литературных забавах (Литературная
газета, No 75), Горький взял на
себя миссию охранения добрых
нравов в писательской среде. Он
резко обрушился на нескольких
писателей из рабочей молодежи,
связанных с комсомолом, за то, что
они культивируют нравы
литературной богемы. Главный удар
был направлен против талантливого
молодого поэта Смелякова и Павла
Васильева. Но вину за падение
нравов в молодой писательской
среде М. Горький возложил на
писателей старшего поколения. Они,
предаваясь пьянству и
распущенности, поощряют те же
проявления у молодежи, привлекая
ее к себе излишней похвалой
талантливости. Горький при этом не
остановился перед тем, чтобы прямо
назвать несколько имен из среды
писателей старшего поколения. Были
названы Ю. Олеша, Л. Никулин, В.
Катаев. Защищаться было трудно. П.
Васильев написал "покаянное
письмо" в принятом в советской
России стиле. Остальные промолчали.
В других условиях было бы нетрудно
возразить Горькому. Достаточно
было открыть дневник Суворина, в
котором он передает следующую
беседу с Чеховым. "О Горьком
говорили. Он идеальный человек. Но
жаль, что он пьянствует. Он женат и
ребенок есть". Запись эта
сделана Сувориным 15 мая 1900 г. (см. Дневник, с. 240). Очевидно, были
причины, которые и Горького в свое
время толкали на путь "богемы".
Ему как марксисту следовало бы
ближе присмотреться к обстановке,
которая рождает в среде писателей
настроения упадка и разочарования.
Выступление М. Горького,
бросившего тень на своих товарищей
по перу в обстановке, когда они не
могли себя защищать, вызвало в
среде писателей недовольство.
Открыто, однако, оно выявиться не
могло. Это состояние напряженности
в писательской среде было
поддержано полемикой, возникшей
вокруг нескольких чисто
литературных проблем, всплывших на
поверхность перед съездом.
Возможность
такой полемики, прежде всего,
давало понятие "социалистического
реализма", провозглашенное
Сталиным единым литературным
направлением, допустимым в
советской России. Впервые в
истории мировой литературы
определенное литературное
направление оказывается
декретированным властью, как
обязательное для всей литературы.
Приходилось наспех искать
теоретическое обоснование этому
направлению. Сначала в газетных
статьях, потом на страницах
журналов и, наконец, в книгах стали
появляться статьи, объяснявшие
советскому читателю, что такое "соц.
реализм" и в чем его
спасительная сила. Никто, конечно,
толком не знал, о чем идет речь, и
поэтому в толковании даже самых
правоверных и испытанных
угадывателей воли начальства
обнаружился разнобой. И весьма
существенно, что разногласили
между собой коммунистические
критики, временами переходя в
ожесточенную полемику.
С проблемой
социалистического реализма был
связан и вопрос о т.н. "литературном
наследстве". Дело в том, что
самое понятие "соц. реализма"
возникло на почве литературной
преемственности, на почве связи с
классической русской литературой.
Это видно хотя бы из определения
этого понятия, исходящего из
официального источника. "Социалистический
реализм - это основной метод
советской литературы. Он означает
главным образом и прежде всего
глубоко реалистическое и
правдивое отображение
действительности, и в этом смысле
социалистический реализм прежде
всего использует и продолжает
линию художественного реализма в
литературе дворянской и
буржуазной".
(Окончание следует...)
 |
Русская эмиграция в Польше и Чехословакии (1917-1945) | Фотоархив
| Балтийский Архив | К заглавной
|
