К.А. Чистяков: Идеологи эмигрантского экстремизма

[prev. in:] Россия в XX веке. Проблемы изучени я и преподавания. Материалы научной конференции. Москва, 2 декабря 1998г, РГГУ ИАИ Редколлегия: Безбородов А.Б. (ответственный редактор), Елисеева, С.В. Карпенко. М.: РГ'ГУ, 1999, cc. 94-96.

Среди факторов, питавших экстремистские настроения наиболее непримиримой части эмиграции, помимо социальных, политических и психологических, было и сильное идеологическое воздействие целого ряда эмигрантов-интеллектуалов. Их проповедь беспощадной борьбы с Советской властью в России всеми доступными средствами вдохновляла самые воинственные элементы на диверсии и террор против большевиков. К таким идеологам экстремизма относятся и литераторы В. Л. Бурцев и М. П. Арцыбашев. 

В издававшейся им газете "Общее дело" Бурцев весь 1920 г. призывал к продолжению вооруженной борьбы против Советской России и всемерно поддерживал Русскую армию генерала Врангеля. После ее эвакуации из Крыма в Турцию до сентября 1921 г. он настаивал на сохранении как главного орудия борьбы. При этом, полагая, что Русская армия сможет взять Москву только при содействии интервентов, он призывал всемерно подталкивать Запад к интервенции. 

В то же время голод 1921 г., по мнению Бурцева, давал хорошую возможность бороться с большевиками организацией, при активном участии эмиграции, международной помощи голодающим. 

С осени 1921 г., убедившись в том, что, во-первых, сохранить армию Врангеля как боевую силу практически невозможно, во-вторых, эмиграция реальной помощи голодающим оказать не может, и в-третьих, эта помощь будет только на руку большевикам, Бурцев стал открыто призывать к террору как ответу на террор большевиков. Толчком послужило вынесение смертного приговора Кишкину, Прокоповичу и Кусковой - членам распущенного большевиками "Всероссийского комитета помощи голодающим". 

Систематический террор (эсеровского образца, но значительно усиленный) он рассматривал и как тактическое, и как стратегическое средство борьбы, считая, подобно Ткачеву, что уничтожение нескольких десятков видных коммунистических деятелей приведет к падению режима. 

Бурцев высказывался также за активную пропаганду и развертывание партизанской борьбы на всей территории СССР, в ходе которой попутно будут готовиться кадры будущей гражданской власти на местах. По его мнению, партизанская борьба послужит началом создания фронтовой военной организации, и кроме того, может вызвать восстание в Красной армии. 

Близкую к Бурцеву позицию в отношении террора занимал М. П. Арцыбашев, живший в "прифронтовой" Польше. Он считал, что большевики уже стремятся только к одному — удержаться у власти, народ этой властью недоволен и хочет от нее освободиться, поэтому рано или поздно должно произойти столкновение, в результате которого власть большевиков падет. Возможными вариантами он считал как мирную ликвидацию большевизма, так и кровавый переворот. Считая все же более вероятным переворот, он заявлял, что сделает все от него зависящее, чтобы именно этот вариант стал реальностью, и что он будет считать пролитую кровь оправданной.

Отдельную статью Арцыбашев посвятил выходу на русском языке речи Обера, защитника Полунина в деле Конради, убийц Воровского, которые были оправданы. Суд над террористами превратился в суд над большевизмом, а Обер поставил себя в положение прокурора. Без его речи суд признал бы следующую формулу: "Все понять - все простить", но швейцарский адвокат сделал такой вывод: "Не простить, а признать подвигом!". Арцыбашев считал речь Обера признанием убийц Воровского героями, а их поступок - достойным подражания. По сути он призывал вступить на их путь - путь террора, являющийся единственным выходом для разочаровавшейся эмигрантской массы.

Арцыбашев считал, что эмиграция надеется на взрыв внутри России, а Россия надеется только на эмиграцию, которая, по его мнению, недееспособна. 

Интервенция же является вопросом далекого будущего. Народ ненавидит большевиков, но крупное восстание в России невозможно, возможно только стихийное движение, которое уже начинается. Для того чтобы оно переросло во взрыв, необходим внешний толчок - либо война, либо крупный террористический акт, направленный против верхушки большевистской партии.

Война рано или поздно произойдет, но приблизить ее возможности нет, а вот организовать террор - это реально, необходимы только люди и деньги. Люди, считал Арцыбашев, есть, а вот выделить средства никто не хочет - и в этом он видел главную проблему. 

Одна из основных его мыслей - святость мести большевикам. Ее он развивает в статье, вышедшей как отклик на сборник детских воспоминаний "Дети эмиграции". Мечта о возвращении на Родину у многих детей соединяется с мыслью о мести, что вызвало у издателей отрицательную реакцию. Именно эту реакцию и подверг критике Арцыбашев, высказав мысль, что нельзя любить Родину, примирившись с большевиками.

Поощрение Арцыбашевым настроений мести и готовности к террору принесло свои реальные плоды. Его статьи, наряду с другими факторами, толкнули эмигранта Коверду на убийство советского полпреда в Польше Войкова в 1927 г.